Неточные совпадения
«Всех ненавижу, и вас, и себя», отвечал его взгляд, и он
взялся за шляпу. Но ему не судьба была уйти. Только что хотели устроиться около столика, а Левин уйти, как вошел
старый князь и, поздоровавшись с дамами, обратился к Левину.
Я выделывал ногами самые забавные штуки: то, подражая лошади, бежал маленькой рысцой, гордо поднимая ноги, то топотал ими на месте, как баран, который сердится на собаку, при этом хохотал от души и нисколько не заботился о том, какое впечатление произвожу на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась тому, что мы кружились,
взявшись рука
за руку, хохотала, глядя на какого-то
старого барина, который, медленно поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая вид, что ему было очень трудно это сделать, и помирала со смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать свою ловкость.
— Ну,
за это я не
берусь: довольно с меня и того, если я дам образцы
старой жизни из книг, а сам буду жить про себя и для себя. А живу я тихо, скромно, ем, как видишь, лапшу… Что же делать? — Он задумался.
С Новым годом! Как вы проводили
старый и встретили Новый год? Как всегда: собрались, по обыкновению, танцевали, шумели, играли в карты, потом зевнули не раз, ожидая боя полночи, поймали наконец вожделенную минуту и
взялись за бокалы — все одно, как пять, десять лет назад?
Главный кассир начал ходить по комнате. Впрочем, он более крался, чем ходил, и таки вообще смахивал на кошку. На плечах его болтался
старый черный фрак, с очень узкими фалдами; одну руку он держал на груди, а другой беспрестанно
брался за свой высокий и тесный галстух из конского волоса и с напряжением вертел головой. Сапоги он носил козловые, без скрипу, и выступал очень мягко.
Вечер прошел, как обыкновенно проходили такие вечера. В нашей тесной гостиной стояло
старое пианино из тех, которые Тургенев называл «кислыми». Это было дешевое сооружение, издававшее дребезжащие звуки, под которые, однако, мы с большим оживлением отплясывали польку, вальс, «галопад» и кадрили. Потом, конечно, играли в прятки, в соседи, в птичку.
Брались за руки и вертелись кругом с более или менее глупыми песнями, вроде...
— А ваши еще страннее и еще вреднее. Дуйте, дуйте ей, сударыня, в уши-то, что она несчастная, ну и в самом деле увидите несчастную. Москва ведь от грошовой свечи сгорела. Вы вот сегодня все выболтали уж, так и
беретесь снова
за старую песню.
Вскоре затем сели
за стол. Обед этот Вихрову изготовил
старый повар покойной княгини Весневой, который пришел к нему пьяненький, плакал и вспоминал все Еспера Иваныча, и
взялся приготовить обед на славу, — и действительно изготовил такой, что Салов, знаток в этом случае, после каждого блюда восклицал совершенно искренно...
Он именно настаивал на том, что весь этот дух реформ и исправлений слишком скоро принесет известные плоды; что, увидя эти плоды,
возьмутся за ум и что не только в обществе (разумеется, в известной его части) пройдет этот новый дух, но увидят по опыту ошибку и тогда с удвоенной энергией начнут поддерживать
старое.
— Ну,
старая песня! — полувоскликнул капитан,
берясь за свою шляпу с черным султаном: ему невыносимо, наконец, было слышать, что Миропа Дмитриевна сводит все свои мнения на деньги.
Елена, задыхаясь от слез, стала рассказывать, как преследовал ее Вяземский, как наконец царь
взялся ее сосватать
за своего любимца и как она в отчаянии отдалась
старому Морозову. Прерывая рассказ свой рыданиями, она винилась в невольной измене, говорила, что должна бы скорей наложить на себя руки, чем выйти
за другого, и проклинала свое малодушие.
Но вот он приближается больше и больше: вот он уже поравнялся с домом Надежды Петровны; походка его колеблется, колеблется… вот он остановился… он
взялся за ручку звонка… Надежда Петровна, вся смущенная и трепещущая, устремилась под защиту портрета
старого помпадура. Бламанже еще раз доказал свою понятливость, стремглав бросившись вон из дома.
Он только не знал как, и
возьмется ли
за это
старый Данила.
Иван Ильич сам
взялся за устройство, выбирал обои, подкупал мебель, особенно из
старья, которому он придавал особенный комильфотный стиль, обивку, и всё росло, росло и приходило к тому идеалу, который он составил себе.
— Новый-то — он
старый. Моим подручным был. Ах, какой пекарь! Золото! Но тоже пьяница, и-их! Только он запоем тянет… Вот он придет,
возьмется за работу и месяца три-четыре учнет ломить, как медведь! Сна, покоя не знает,
за ценой не стоит. Работает и поет! Так он, братец ты мой, поет, что даже слушать невозможно — тягостно делается на сердце. Поет, поет, потом учнет снова пить!
К этому тоже никто никого не приглашал, но
за это без зова
взялся старый дворовый, восьмидесятилетний Сид, знавший покойного еще молодым человеком.
Один раненый
старый солдат с подвязанною рукой, шедший
за телегой,
взялся за нее здоровою рукою и оглянулся на Пьера.
Рассказывали, что князь Василий и
старый граф
взялись было
за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
И одному из тех богочтителей, которые
взялись за такой подвиг, посчастливилось: повстречал он
старую Керасивну в безлюдном закоулке и сподобился так угостить ее с одного приема, что она тут же кувырнулась ничком и простонала...
Надо было довести ее до того и до другого, и
за это
взялись несколько добрых людей, давших себе слово: кто первый встретит
старую Керасивну в темном месте, — ударить ее, — как надлежит настоящему православному христианину бить ведьму, — один раз чем попало наотмашь и сказать ей...